svnthronin (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
svnthronin) wrote2020-09-13 10:33 am
svnthronin) wrote2020-09-13 10:33 am
Entry tags:
...
Лариса Малюкова беседовала с Владимиром Мирзоевым:
— Последние новости, связанные с ВШЭ, больше похожи на политический триллер. Институт избавляется от оппозиционно мыслящих преподавателей. Наверное, оставшиеся педагоги чувствуют себя некомфортно. Как вести себя в подобной ситуации? Дело же касается не только Вышки. Гранты, субсидии, дотации, бюджетные зарплаты предполагаются в обмен на лояльность. Где пределы этой лояльности?
— Не могу сказать, что эти события меня удивили или сильно обескуражили. Система давно и успешно покупает лояльность интеллектуалов — оптом и в розницу. При той почти абсолютной монополии на ресурсы, существующей в РФ, иного и быть не может. Монополия управляющей системы не выгодна обществу, она страшно ему вредит — политически, экономически, во всех сферах жизни. Однако российская власть последние восемь лет откровенно игнорирует интересы народа и формирует свою собственную, опричную историческую мифологию. А из этой мифологии рождается ущербная и мучительная для нормального человека реальность. Машина пропаганды и полицейского насилия не смогла бы работать без скупки «мертвых душ», то есть без скупки лояльных интеллектуалов. Чтобы контролировать общество, в том числе создателей смыслов, управляющей системе нужно стать в каждой бочке затычкой. Да, при этом они губят все живое, с носорожьим упорством вытаптывают любые ростки свободомыслия и самостоятельного творчества, но по-другому они поступать не могут — это природа «русской системы господства и подчинения», о которой писал покойный Юрий Афанасьев. Это природа Системы РФ. Глеб Павловский написал про это целую политологическую поэму (я имею в виду его книгу «Ироническая империя»). Это природа почти любого государства, которое существует исключительно за счет природных ресурсов. На эту тему рекомендую увлекательную монографию Александра Эткинда «Природа зла. Сырье и государство».
— Можно сочинить роман без оглядки на цензуру. На фильм надо найти деньги. Поэтому такое число необязательных, непонятно зачем снимаемых картин. То есть понятно зачем — ради денег. Причем профит не за счет сборов: финансирование проекта и есть игла, на которой сидит большинство кинематографистов. Можно ли в ситуации риска лишиться права на профессию требовать от кинематографистов свободного дыхания в их поступках, в их кино?
— Когда возникает тема подобного компромисса, обычно вспоминают кино советского периода. Логика такая: Софья Власовна тоже была брутальная дама, однако в СССР существовала мощная киноиндустрия (едва ли не вторая по доходности после ликероводочной промышленности), были выдающиеся мастера, получавшие престижные международные премии, ну и так далее. Иными словами, художнику хватало сил и таланта противостоять тоталитарной системе, а у нынешних деятелей кишка тонка. В этой логике сплошное лукавство.
Во-первых, вспомним длинный список загубленных судеб, начиная с Сергея Эйзенштейна, Александра Довженко, Николая Эрдмана. Частый сценарий — запрет на профессию, потом вынужденная эмиграция. Галич, Богин, Калик, Войнович, Тарковский, Аксенов. А сколько трагических финалов! Шпаликов, Гулая, Высоцкий, Даль, Богатырев, Вампилов, Шукшин, Кайдановский. Годами не снимали Алексей Герман, Элем Климов, Сергей Параджанов, Андрей Смирнов, Александр Аскольдов, Кира Муратова.
Второе: у советского кино не было конкурентов, рынок был закрыт и для Голливуда, и для европейского кино. Телевидение было слабое, вялое — не конкурент. Интернета тоже не было, даже видеомагнитофонов не было.
Это я к тому, что ситуации несравнимы. Сегодня благодаря интернету можно посмотреть любой, самый редкий фильм, заняться самообразованием. Даже практиковаться со своим смартфоном можно и монтировать кино в компе. Конечно, это всего лишь упражнение, но без постоянной практики талант развиваться не будет. В прошлом веке таких возможностей не было.
Кроме того, хорошее кино начинается с первоклассного сценария. У нас чудовищный провал именно в этом цехе. Если сегодня не получается снимать свое кино — можно и нужно работать над кинодраматургией, собирать портфель заветных проектов. Каждый фильм — минимум год жизни. Нужно точно знать, на что ты готов потратить этот год, свое бесценное время. Идеальный сценарий пишется долго, пять-шесть драфтов, иногда на это уходит несколько лет. Не говоря о том, что режиссеру еще нужно найти своего соавтора-сценариста (если он сам не пишет) — тут очень непростая синергия.
Недавно появилась прекрасная альтернатива Министерству культуры и Фонду кино: интернет/платформы (Яндекс, Старт, МТС) сами стали производить видеоконтент. Сегодня, как в ХIХ столетии, в мучительном симбиозе сосуществуют две России: Россия европейская, мыслящая глобально, чувствующая человечество как единое целое, информационно живущая в интернете; и Россия архаичная, загипнотизированная пропагандой, обкормленная мифологией, — эта Россия смотрит федеральные каналы и культивирует свою отсталость, почему-то считая ее непреходящей ценностью.
...
Исторически этот «асфальтовый каток» обречен. У него нет ни одного шанса трансформироваться во что-то более разумное, гуманное, а значит, жизнеспособное. Система сама, волевым напором, заблокировала свою эволюцию. Теперь она обречена на революционный, то есть мгновенный и скачкообразный переход в новое качество. Тот политический театр, которым нас потчуют, ничего в этом сценарии не изменит, это бег на месте. Многих молодых людей они успеют купить, кооптировать, развратить деньгами, запугать насилием. Но весь этот пещерный инструментарий не пригоден для созидания чего бы то ни было. Хотя бы сильного государства, в верности которому путинская элита клянется. На самом деле, они разрушители государства и предатели своего народа. Они служат Молоху, а не людям.
— В ваших «Этюдах о свободе» некоторые герои осознанно выбирают несвободу. В ней комфортно, тепло, как в прогретом болоте. Неопасно. Может быть, приноровиться? Снимать «милые» ретро-сериалы про советское прошлое с газировкой и мороженщицами? (Кстати, смотрю дебюты короткометражные, они в основном такие аккуратные. Словно их авторы кричат из-за экрана: «Возьмите нас, мы готовы снимать, что скажете!»)
— Молодые люди медленно постигают связь между этикой и эстетикой. Это нормально. Тот, кто успеет понять значение этой связи, тот и выиграет в конкуренции. И получит приз. И с ним будут дружить музы.
отсюда - https://novayagazeta.livejournal.com/13505595.html
ГУЛАГ возвращается:
Лагпункт, увековеченный благодарными потомками, был частью Усть-Вымского лагеря, который считается одним из самых суровых в ГУЛАГе. Его особенностью было огромное число «политических» — до 55% заключенных были осуждены по 58-й статье (контрреволюционная деятельность, статья неразрывно связана с таким понятием, как «враг народа», отменена в 1961 году. — Ред.).
...
Не секрет, что ГУЛАГ — не только система подавления, но и важная составляющая советской экономики 30–50-х годов. В Республике Коми почти вся крупная промышленность стоит на костях заключенных. По данным историка ГУЛАГа Михаила Рогачева, только через не самый крупный в Коми Воркутлаг до 1960 года прошло более миллиона человек. Спустя 100 лет ничего взамен наше общество так и не смогло изобрести, а культивируемая ностальгия по советской эстетике позволяет предположить: каторга еще вернется в нашу реальность. И покуда общество не выстрадает морального императива, представлений о добре и зле, не столь радикально расходящихся с общечеловеческими, мы будем вынуждены вновь и вновь возвращаться на этот круг.
Вот свежее сообщение ТАСС: «Правительство Коми, ФСИН России и группа компаний «Руститан» заключили соглашение о взаимодействии при строительстве горно-металлургического комплекса и инфраструктуры для национального горнопромышленного кластера, создаваемого на территории крупнейшего в мире Пижемского месторождения титана, расположенного в Коми».
Это значит, что многочисленное зэковское население по-прежнему лагерного края — Республики Коми — бросят на строительство ГОКа в Усть-Цилемском районе республики. Подано это как благо для самих заключенных: директор ФСИН Калашников заявил, что это поможет ...
... если рабский труд в ГУЛАГе использовался государством, то вступивший в силу 1 января закон о создании филиалов колоний-поселений и исправительных центров при крупных предприятиях и стройках позволяет отправлять зэков на работу в интересах частного бизнеса. Организации достаточно лишь заключить договор с исправительным учреждением. Правда, есть нюанс: такое положение противоречит ратифицированной еще СССР в 1956 году международной конвенции № 29 «Относительно принудительного или обязательного труда». Она запрещает «предписывать, разрешать предписывать принудительный или обязательный труд в пользу частных лиц, компаний или обществ». Но после «обнуленной» Конституции возможно все.
отсюда - https://novayagazeta.livejournal.com/13504332.html
История с Дм.Быковым, которую тогда "мудро" замолчали:
[Дмитрий Муратов:]
― Что с самого начала… А дальше было вот что, Ира. А дальше мы поняли, что нам нужно вызывать самолет санитарной авиации. Газета наша — у нас есть страховой медицинский фонд — оплатила этот самолет. И «Як» уже летел в Уфу с двумя врачами-реаниматологами на борту. И потом только нам пилот сообщает, что из Министерства здравоохранения поступила команда развернуть самолет и не лететь в Уфу. Я никогда об этом не рассказывал.
[Ирина Воробьева:]
― Я этого не знала.
[Дмитрий Муратов:]
― Ну да, я и не рассказывал. Мы страшно удивились. Оплачен самолет, скоро должен приземлиться. Там час полета остался до Уфы. А потом пытаются отозвать того врача, с которым я прилетел. А потом говорят, что, видите, Минздрав считает, что не надо перевозить, пускай остается там.
[Ирина Воробьева:]
― Какая знакомая история.
[Дмитрий Муратов:]
― Так я и говорю, когда это произошло с Навальным, я просто вижу как: вот аэропорт, это происходит перед полетом, чтобы в полете уже, собственно говоря, всё произошло. Человек после полета в состоянии комы. Затем его нужно эвакуировать в более интенсивные медицинские условия — я не знаю, как это точно звучит — в другие протоколы лечения. Но в это время начинает вдруг все тормозиться каким-то непонятными приказаниями, как у нас с Быковым в воздухе пытались развернуть самолет.
[Ирина Воробьева:]
― Но не развернули.
[Дмитрий Муратов:]
― Пилот сказал: «Я через 10 минут обязан буду подчиниться приказу и развернуться, сменить курс». Нечего скрывать, я тогда — я никогда этим не то что не пользуюсь, у меня и возможности, прямо скажем, такой нет, я очень редко общаюсь, кроме как на встречах с главными редакторами, с руководителями государства и членами правительства; собственно, все мои контакты фактически этим, чаще всего ограничиваются, — я позвонил одному из тех людей, которых знал по этим встречам. Он занимал и сейчас занимает один из самых высоких постов. Я ему очень благодарен, но без его согласия… С удовольствием, если он мне скажет, что я могу назвать его фамилию, я назову. И через 8 минут пилот сообщил, что откуда-то с небес прилетел приказ, что он может продолжать — это был кремлевский приказ, — что он может продолжать полет. А врач, который и так не хотел покидать больного, получил приказ, что он может остаться.
[Ирина Воробьева:]
― То есть когда это всё происходило с Навальным, мы удивлялись и думали, что это, может быть, какая-то история… может быть, омские врачи видят чего-то, что не видим мы.
[Дмитрий Муратов:]
― Что-то где-то сбилось, куда-то легли спать немецкие летчики, еще что-то… Вполне вероятно, всё в мире не связано. Но когда я сейчас понимаю, что с Быковым действовал точно такой же алгоритм: гостиница, аэропорт, самолет, кома, больница скорой помощи и дальше — торможение в небесах в буквальном смысле…
Я не хочу делать выводов, Ира, ты знаешь, я не политолог. Где-то я услышал на дня хорошую фразу, что «правды нам недостаточно, нам нужны факты». Я тебе рассказываю только факты. Они таковы. Вот факты про Ринка, нынешнего нашего эксперта-пропагандиста. Вот факты про эвакуацию Быкова. Факты про Политковскую, как это происходило, я рассказывал: самолет, кома, разбили анализы, больница.
[Ирина Воробьева:]
― А у Политковской тоже разбили анализы?
[Дмитрий Муратов:]
― Разбили в аэропорту. И рвотные массы и кровь — всё потерялось. Первое, что было сделано в аэропорту. И вот Ринк, который неизвестное количество порций, этих ампул куда-то передал. И вот как-то у меня в голове невольно сползаются пазлы. Я гоню их прочь, я не хочу верить во всё это. Да?
[Ирина Воробьева:]
― А про Быкова тут возникает вопрос. Когда получилось привести Дмитрия в Москву, у него же не нашли ничего или не искали? То есть версия с отравлением, она когда появилась-то?
[Дмитрий Муратов:]
― Ни Быков сам, ни я ни в какое отравление не верили. Но состояние его было таково, что никакое иное объяснение не проходило. И мы забыли про это на весь этот год вплоть до того, что произошло в городе Томске, а затем продолжилось в городе Омске. И еще раз: и там и там врачи-то действовали правильно. Начальство медиков действовало как чиновники, подчиненные силовым структурам. А врачи действовали как врачи, как их учили, по своему опыту, интенсивно.
...
Ничего не раскрыто. Дело по Политковской не раскрыто. По Быкову даже и не возбуждалось. По Навальному, как известно, решили дело не возбуждать, поскольку для этого нет оснований, кроме того, что человек на тот свет чуть не попал. Должны быть какие-то основания. Ну, мало ли его убили. Но основания какие, что убили? Мало ли что случилось.
отсюда - https://ru-bykov.livejournal.com/4533893.html
Выходит Быков понимал, что это было отравление, но помог человек из Кремля и поэтому Быков не стал обвинять людей из Кремля. Испугался? Или посчитал глупым кидать недоказуемые (им) обвинения?
— Последние новости, связанные с ВШЭ, больше похожи на политический триллер. Институт избавляется от оппозиционно мыслящих преподавателей. Наверное, оставшиеся педагоги чувствуют себя некомфортно. Как вести себя в подобной ситуации? Дело же касается не только Вышки. Гранты, субсидии, дотации, бюджетные зарплаты предполагаются в обмен на лояльность. Где пределы этой лояльности?
— Не могу сказать, что эти события меня удивили или сильно обескуражили. Система давно и успешно покупает лояльность интеллектуалов — оптом и в розницу. При той почти абсолютной монополии на ресурсы, существующей в РФ, иного и быть не может. Монополия управляющей системы не выгодна обществу, она страшно ему вредит — политически, экономически, во всех сферах жизни. Однако российская власть последние восемь лет откровенно игнорирует интересы народа и формирует свою собственную, опричную историческую мифологию. А из этой мифологии рождается ущербная и мучительная для нормального человека реальность. Машина пропаганды и полицейского насилия не смогла бы работать без скупки «мертвых душ», то есть без скупки лояльных интеллектуалов. Чтобы контролировать общество, в том числе создателей смыслов, управляющей системе нужно стать в каждой бочке затычкой. Да, при этом они губят все живое, с носорожьим упорством вытаптывают любые ростки свободомыслия и самостоятельного творчества, но по-другому они поступать не могут — это природа «русской системы господства и подчинения», о которой писал покойный Юрий Афанасьев. Это природа Системы РФ. Глеб Павловский написал про это целую политологическую поэму (я имею в виду его книгу «Ироническая империя»). Это природа почти любого государства, которое существует исключительно за счет природных ресурсов. На эту тему рекомендую увлекательную монографию Александра Эткинда «Природа зла. Сырье и государство».
— Можно сочинить роман без оглядки на цензуру. На фильм надо найти деньги. Поэтому такое число необязательных, непонятно зачем снимаемых картин. То есть понятно зачем — ради денег. Причем профит не за счет сборов: финансирование проекта и есть игла, на которой сидит большинство кинематографистов. Можно ли в ситуации риска лишиться права на профессию требовать от кинематографистов свободного дыхания в их поступках, в их кино?
— Когда возникает тема подобного компромисса, обычно вспоминают кино советского периода. Логика такая: Софья Власовна тоже была брутальная дама, однако в СССР существовала мощная киноиндустрия (едва ли не вторая по доходности после ликероводочной промышленности), были выдающиеся мастера, получавшие престижные международные премии, ну и так далее. Иными словами, художнику хватало сил и таланта противостоять тоталитарной системе, а у нынешних деятелей кишка тонка. В этой логике сплошное лукавство.
Во-первых, вспомним длинный список загубленных судеб, начиная с Сергея Эйзенштейна, Александра Довженко, Николая Эрдмана. Частый сценарий — запрет на профессию, потом вынужденная эмиграция. Галич, Богин, Калик, Войнович, Тарковский, Аксенов. А сколько трагических финалов! Шпаликов, Гулая, Высоцкий, Даль, Богатырев, Вампилов, Шукшин, Кайдановский. Годами не снимали Алексей Герман, Элем Климов, Сергей Параджанов, Андрей Смирнов, Александр Аскольдов, Кира Муратова.
Второе: у советского кино не было конкурентов, рынок был закрыт и для Голливуда, и для европейского кино. Телевидение было слабое, вялое — не конкурент. Интернета тоже не было, даже видеомагнитофонов не было.
Это я к тому, что ситуации несравнимы. Сегодня благодаря интернету можно посмотреть любой, самый редкий фильм, заняться самообразованием. Даже практиковаться со своим смартфоном можно и монтировать кино в компе. Конечно, это всего лишь упражнение, но без постоянной практики талант развиваться не будет. В прошлом веке таких возможностей не было.
Кроме того, хорошее кино начинается с первоклассного сценария. У нас чудовищный провал именно в этом цехе. Если сегодня не получается снимать свое кино — можно и нужно работать над кинодраматургией, собирать портфель заветных проектов. Каждый фильм — минимум год жизни. Нужно точно знать, на что ты готов потратить этот год, свое бесценное время. Идеальный сценарий пишется долго, пять-шесть драфтов, иногда на это уходит несколько лет. Не говоря о том, что режиссеру еще нужно найти своего соавтора-сценариста (если он сам не пишет) — тут очень непростая синергия.
Недавно появилась прекрасная альтернатива Министерству культуры и Фонду кино: интернет/платформы (Яндекс, Старт, МТС) сами стали производить видеоконтент. Сегодня, как в ХIХ столетии, в мучительном симбиозе сосуществуют две России: Россия европейская, мыслящая глобально, чувствующая человечество как единое целое, информационно живущая в интернете; и Россия архаичная, загипнотизированная пропагандой, обкормленная мифологией, — эта Россия смотрит федеральные каналы и культивирует свою отсталость, почему-то считая ее непреходящей ценностью.
...
Исторически этот «асфальтовый каток» обречен. У него нет ни одного шанса трансформироваться во что-то более разумное, гуманное, а значит, жизнеспособное. Система сама, волевым напором, заблокировала свою эволюцию. Теперь она обречена на революционный, то есть мгновенный и скачкообразный переход в новое качество. Тот политический театр, которым нас потчуют, ничего в этом сценарии не изменит, это бег на месте. Многих молодых людей они успеют купить, кооптировать, развратить деньгами, запугать насилием. Но весь этот пещерный инструментарий не пригоден для созидания чего бы то ни было. Хотя бы сильного государства, в верности которому путинская элита клянется. На самом деле, они разрушители государства и предатели своего народа. Они служат Молоху, а не людям.
— В ваших «Этюдах о свободе» некоторые герои осознанно выбирают несвободу. В ней комфортно, тепло, как в прогретом болоте. Неопасно. Может быть, приноровиться? Снимать «милые» ретро-сериалы про советское прошлое с газировкой и мороженщицами? (Кстати, смотрю дебюты короткометражные, они в основном такие аккуратные. Словно их авторы кричат из-за экрана: «Возьмите нас, мы готовы снимать, что скажете!»)
— Молодые люди медленно постигают связь между этикой и эстетикой. Это нормально. Тот, кто успеет понять значение этой связи, тот и выиграет в конкуренции. И получит приз. И с ним будут дружить музы.
отсюда - https://novayagazeta.livejournal.com/13505595.html
ГУЛАГ возвращается:
Лагпункт, увековеченный благодарными потомками, был частью Усть-Вымского лагеря, который считается одним из самых суровых в ГУЛАГе. Его особенностью было огромное число «политических» — до 55% заключенных были осуждены по 58-й статье (контрреволюционная деятельность, статья неразрывно связана с таким понятием, как «враг народа», отменена в 1961 году. — Ред.).
...
Не секрет, что ГУЛАГ — не только система подавления, но и важная составляющая советской экономики 30–50-х годов. В Республике Коми почти вся крупная промышленность стоит на костях заключенных. По данным историка ГУЛАГа Михаила Рогачева, только через не самый крупный в Коми Воркутлаг до 1960 года прошло более миллиона человек. Спустя 100 лет ничего взамен наше общество так и не смогло изобрести, а культивируемая ностальгия по советской эстетике позволяет предположить: каторга еще вернется в нашу реальность. И покуда общество не выстрадает морального императива, представлений о добре и зле, не столь радикально расходящихся с общечеловеческими, мы будем вынуждены вновь и вновь возвращаться на этот круг.
Вот свежее сообщение ТАСС: «Правительство Коми, ФСИН России и группа компаний «Руститан» заключили соглашение о взаимодействии при строительстве горно-металлургического комплекса и инфраструктуры для национального горнопромышленного кластера, создаваемого на территории крупнейшего в мире Пижемского месторождения титана, расположенного в Коми».
Это значит, что многочисленное зэковское население по-прежнему лагерного края — Республики Коми — бросят на строительство ГОКа в Усть-Цилемском районе республики. Подано это как благо для самих заключенных: директор ФСИН Калашников заявил, что это поможет ...
... если рабский труд в ГУЛАГе использовался государством, то вступивший в силу 1 января закон о создании филиалов колоний-поселений и исправительных центров при крупных предприятиях и стройках позволяет отправлять зэков на работу в интересах частного бизнеса. Организации достаточно лишь заключить договор с исправительным учреждением. Правда, есть нюанс: такое положение противоречит ратифицированной еще СССР в 1956 году международной конвенции № 29 «Относительно принудительного или обязательного труда». Она запрещает «предписывать, разрешать предписывать принудительный или обязательный труд в пользу частных лиц, компаний или обществ». Но после «обнуленной» Конституции возможно все.
отсюда - https://novayagazeta.livejournal.com/13504332.html
История с Дм.Быковым, которую тогда "мудро" замолчали:
[Дмитрий Муратов:]
― Что с самого начала… А дальше было вот что, Ира. А дальше мы поняли, что нам нужно вызывать самолет санитарной авиации. Газета наша — у нас есть страховой медицинский фонд — оплатила этот самолет. И «Як» уже летел в Уфу с двумя врачами-реаниматологами на борту. И потом только нам пилот сообщает, что из Министерства здравоохранения поступила команда развернуть самолет и не лететь в Уфу. Я никогда об этом не рассказывал.
[Ирина Воробьева:]
― Я этого не знала.
[Дмитрий Муратов:]
― Ну да, я и не рассказывал. Мы страшно удивились. Оплачен самолет, скоро должен приземлиться. Там час полета остался до Уфы. А потом пытаются отозвать того врача, с которым я прилетел. А потом говорят, что, видите, Минздрав считает, что не надо перевозить, пускай остается там.
[Ирина Воробьева:]
― Какая знакомая история.
[Дмитрий Муратов:]
― Так я и говорю, когда это произошло с Навальным, я просто вижу как: вот аэропорт, это происходит перед полетом, чтобы в полете уже, собственно говоря, всё произошло. Человек после полета в состоянии комы. Затем его нужно эвакуировать в более интенсивные медицинские условия — я не знаю, как это точно звучит — в другие протоколы лечения. Но в это время начинает вдруг все тормозиться каким-то непонятными приказаниями, как у нас с Быковым в воздухе пытались развернуть самолет.
[Ирина Воробьева:]
― Но не развернули.
[Дмитрий Муратов:]
― Пилот сказал: «Я через 10 минут обязан буду подчиниться приказу и развернуться, сменить курс». Нечего скрывать, я тогда — я никогда этим не то что не пользуюсь, у меня и возможности, прямо скажем, такой нет, я очень редко общаюсь, кроме как на встречах с главными редакторами, с руководителями государства и членами правительства; собственно, все мои контакты фактически этим, чаще всего ограничиваются, — я позвонил одному из тех людей, которых знал по этим встречам. Он занимал и сейчас занимает один из самых высоких постов. Я ему очень благодарен, но без его согласия… С удовольствием, если он мне скажет, что я могу назвать его фамилию, я назову. И через 8 минут пилот сообщил, что откуда-то с небес прилетел приказ, что он может продолжать — это был кремлевский приказ, — что он может продолжать полет. А врач, который и так не хотел покидать больного, получил приказ, что он может остаться.
[Ирина Воробьева:]
― То есть когда это всё происходило с Навальным, мы удивлялись и думали, что это, может быть, какая-то история… может быть, омские врачи видят чего-то, что не видим мы.
[Дмитрий Муратов:]
― Что-то где-то сбилось, куда-то легли спать немецкие летчики, еще что-то… Вполне вероятно, всё в мире не связано. Но когда я сейчас понимаю, что с Быковым действовал точно такой же алгоритм: гостиница, аэропорт, самолет, кома, больница скорой помощи и дальше — торможение в небесах в буквальном смысле…
Я не хочу делать выводов, Ира, ты знаешь, я не политолог. Где-то я услышал на дня хорошую фразу, что «правды нам недостаточно, нам нужны факты». Я тебе рассказываю только факты. Они таковы. Вот факты про Ринка, нынешнего нашего эксперта-пропагандиста. Вот факты про эвакуацию Быкова. Факты про Политковскую, как это происходило, я рассказывал: самолет, кома, разбили анализы, больница.
[Ирина Воробьева:]
― А у Политковской тоже разбили анализы?
[Дмитрий Муратов:]
― Разбили в аэропорту. И рвотные массы и кровь — всё потерялось. Первое, что было сделано в аэропорту. И вот Ринк, который неизвестное количество порций, этих ампул куда-то передал. И вот как-то у меня в голове невольно сползаются пазлы. Я гоню их прочь, я не хочу верить во всё это. Да?
[Ирина Воробьева:]
― А про Быкова тут возникает вопрос. Когда получилось привести Дмитрия в Москву, у него же не нашли ничего или не искали? То есть версия с отравлением, она когда появилась-то?
[Дмитрий Муратов:]
― Ни Быков сам, ни я ни в какое отравление не верили. Но состояние его было таково, что никакое иное объяснение не проходило. И мы забыли про это на весь этот год вплоть до того, что произошло в городе Томске, а затем продолжилось в городе Омске. И еще раз: и там и там врачи-то действовали правильно. Начальство медиков действовало как чиновники, подчиненные силовым структурам. А врачи действовали как врачи, как их учили, по своему опыту, интенсивно.
...
Ничего не раскрыто. Дело по Политковской не раскрыто. По Быкову даже и не возбуждалось. По Навальному, как известно, решили дело не возбуждать, поскольку для этого нет оснований, кроме того, что человек на тот свет чуть не попал. Должны быть какие-то основания. Ну, мало ли его убили. Но основания какие, что убили? Мало ли что случилось.
отсюда - https://ru-bykov.livejournal.com/4533893.html
Выходит Быков понимал, что это было отравление, но помог человек из Кремля и поэтому Быков не стал обвинять людей из Кремля. Испугался? Или посчитал глупым кидать недоказуемые (им) обвинения?