Беседа Быкова с Леонидом Кролем

— Людям обычно нравится быть хорошими. Плохими они тоже любят быть, но недолго. Все-таки это удовольствие для немногих и не навсегда. Как, по-вашему, в какой точке настроения россиян переменятся и им надоест агрессия? Что для этого может потребоваться?

— Людям сегодня важнее быть выраженными, проявленными, звучащими (еще лучше — кричащими).

— Это не людям, а участникам ток-шоу.

— Но и они люди, и довольно типичные представители. Сегодня на второй план отошло «быть хорошими», потому что вопрос — хорошими для кого? Притом что авторитетов нет, а есть только карающий взгляд из-под век, такие щелки… и отпихивание от корыта.

При советской власти ценностью было не высовываться, «быть себе на уме», «и вашим и нашим», ну и известное «они делают вид, что нам платят, а мы делаем вид, что работаем». То есть это было хорошо освоенное и уже мирное, малоэкзальтированное, «домашнее лицемерие». Во времена вегетарианские оно всех устраивало, это был исторический вздох облегчения — «думай что хочешь и не высовывайся». За исключением немногих диссидентов, людей выдающейся смелости, ценностью было — «выделяйся умеренно». Страх еще жил, но поджал хвост и вел себя тихо. С ним неосознанно боролись: в моде шестидесятых полагалось быть бретером, вспомним героев Аксенова. Но и бретерство было наполовину — не культурный герой масштаба «все изменить», а так… сад вокруг себя с палисадником для друзей.
...
— Наблюдается некий парадокс, характерный, по-моему, только для России. Вроде агрессия большинства направлена вовне — на прочий мир, в котором их не любят и не понимают, — но и внутри страны сплоченности не наблюдается. Каждый смотрит на каждого со злобой и тайным подозрением, причем в любую погоду. Чем вы объясняете это? Ведь можно бы уже и сплотиться, но как-то особого желания полюбить ближнего я не вижу. И не испытываю.

— Тут нет парадокса, с моей точки зрения. Дефицит доверия, близости образуется невербально, чаще в небольших и сплоченных группах. Как бы среди своих, но своих по интересам, по выбору, а не внутри сбившейся стаи. Есть такой пульсирующий шар вроде песочницы детского сада, где ты нужен мне (какой ты ни есть), а я нужен тебе, и это греет. Вот с этим мы имеем дело в большом социуме, и в нем как раз все довольно мирно. От матрицы «как надо» — рациональной, но во многом искусственной — отошли, но к «тихим чувствам», уважению, дистанции — не дошли. Сейчас разобщены коллективы друзей и как бы единомышленников, склока наблюдается как среди либералов, так и среди государственников. Народ же в целом скорее инертен.
...
— Ясно, что стране понадобится долгая терапия. Но какая? Чем можно снять такие комплексы, такие мрачные привычки, такую подсадку на иглу пропаганды? Ясно, что другая пропаганда не сработает. Нужно что-то принципиально новое, но у немцев в этой ситуации было военное поражение, а мы живем в условиях, когда война невозможна.

— Терапия в принципе известна — это мелкая собственность, свой дом, двор, мастерская, кооператив, вырастание государства снизу (а не растаскивание сверху большими кусками). Это соседи. Не соседи по коммунальной квартире, с дефицитом и смотрящими, с лживым пафосом «деремся, следим, доносим, зато и пьем вместе», а соседи по поселку, деревне с воздухом…

— Да где же взять такую деревню?!

— Я думаю, что сейчас нарастающая плотность городской застройки — метафора роста неживого, нежизнеспособного пространства. Это неизбежно приведет к тому, что плотные, высотные районы потеряют не только престиж, но и смысл. Идея частного, как бы она ни была оболгана, ближе среднему человеку, именно так он сможет отстоять себя перед человеком маленьким, люмпеном, привыкшим полупаразитировать, полувыжидать. Находиться в депрессии и «ждать своего часа».

— Сегодня они дождались.

— Все-таки еще нет. Впереди тихая и негероическая терапия обычного человека, то есть мещанина, со своим тихим, но все более отчетливым, сформулированным для себя и для близких счастьем. По известной максиме «последние станут первыми» — люди двинутся на природу и выживание, а комфорт муравейника уйдет из желанного обихода.
...
— Чем вообще может разрядиться ситуация вроде нынешней? Ясно же, что просто рассосаться она не может: или социальный взрыв, или внешняя агрессия. Или все-таки вы видите мирный сценарий, при котором вся эта концентрация ярости внезапно исчезнет, и у страны появятся общие ценности?

— Агрессия часто заменяет скрытую за ней скуку, чувство ненастоящего, обилие имитаций. Чем больше это внутреннее чутье на имитацию, ощущение подделки (а чутье пока не потеряно, хотя именно его забивает телевизор расхожими и анилиново-яркими картинками), тем опаснее кажется остановиться. Дать людям одуматься, опереться на свое мнение. Поэтому угар нагнетается, выглядит как конечная, простая ясность. Навязываются простейшие, банальнейшие разделения: мы и они, патриоты и предатели, шумные (как бы искренние) и тихушники («кто их знает»).
...
— Некоторые говорят: хорошо, что в России никогда не будет фашизма, ибо для фашизма нужна абсолютная вера в идею или хотя бы в вождя. В России же любят испытывать эмоции, но не имеют убеждений. Что лучше — все-таки один раз тяжело переболеть или всю жизнь находиться в состоянии полуздоровья?

— Фашизм, рационализм, либерализм, социализм — мне кажется, что это концепты прошлого и в массовом сознании уже не приживутся. Страх силен, он будет давать как шараханье в стороны, так и сбивание в кучи. Никаких господствующих идеологий — ни либеральных, ни патриотических — сегодня нет; думаю, что и прежде они были уделом меньшинства. Господствующей идеологией массового сознания является — «оставьте нас в покое, мы жить хотим», ностальгия по идеализируемому прошлому (очень разному, разношерстному). Агрессия — скорее, разорвать ближнего, чем идти в далекий поход. В далекий поход идут, но все же одиночки и от отчаяния. Да и вообще с идеей плохо. Еще хуже — с верой. Во что бы то ни было. В сущности, рационализм отступил далеко, настало давно предсказанное новое средневековье, одни верят в то, что это сделали «наши», а другие — в то, что виноваты «они»… Среди разбросанных фактов — анархия разных вер, и даже сплотить на почве ненависти трудно: демон разобщения вовсю делает свою работу. Вообще агрессия ведь истощает, изнуряет, и вот эта атмосфера усталого, но крикливого астеника пробивается сквозь весь этот пафос на глиняных ногах.
отсюда – https://www.novayagazeta.ru/articles/2018/08/19/77545-leonid-krol-seychas-idet-remont-dushi-v-otkrytom-kosmose