Беззаконие
Jan. 6th, 2017 07:57 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
svnthroninИрина Прохорова:
Это абсолютно противоречит, во-первых, Конституции. Неловко уже на нее ссылаться, потому что ее всю уже разрушили и никто ей не следует, но тем не менее, это противозаконная вещь.
А то, что практика у нас, вот, практика существования никак с законом не связана, тогда, увы, печальный вопрос: тогда чего ж мы предъявляем претензии тем, кто эти законы преступает, если те люди, которые на страже закона, тоже законы не соблюдают? Понимаете, получается коллективное беззаконие. И тут уже по принципу «Кто смел, тот и съел», да? Причем, это уже вытекает во все сферы жизни.
Тогда мы о чем вообще говорим, о какой справедливости? К чему мы апеллируем? Понимаете? Вот, ведь, весь ужас, да?
…
Понимаете, это что вообще, спрашивается? Представляете, тогда разговоры о том, что, значит, должны быть законопослушные граждане (что вообще-то было бы правильно) – он вообще теряет смысл, да?
Если сама власть законы, так сказать, презирает, и нынешний политический момент или какой угодно, или ради звездочки на погонах мы можем делать всё, что угодно, ребята, к нам претензии не могут быть никакие. Да? И, вот, мы в такой ситуации живем. Да? Вот, в полном бесправии и, так сказать, мечемся туда-сюда, выворачиваясь из этих жерновов.
…
Ну, понимаете, если мы продолжаем идею имперской истории, то, конечно, здесь возникает большое количество проблем. Поскольку у нас восторжествовала точка зрения некоей идеальной империи прошлого… Причем, я хочу заметить, у нас современная Россия называется «Российская Федерация». Это, вот, к вопросу о том, правовое сознание, да? А все, значит, рассуждают про великую империю. Мне всё время хочется задать вопрос, когда люди спрашивают: «Империя предполагает метрополию и колонии. Так, в нынешней Российской Федерации кто является метрополией, а кто является колониями?» Да? Это неприятный вопрос. Но если уж вы произносите слово «империя», давайте уж договаривать до конца. Значит, кого эксплуатирует метрополия? И где она находится? У нас союз, значит, различных регионов или у нас колониальная система?
…
Вот, мы там говорим о социальной справедливости. Я всегда отвечаю только одно. Если мы признаем, что, возможно, был массовый террор с этим беззаконием ради блага государства, давайте забудем о социальной справедливости сегодня и завтра. Потому что если тогда для каких-то целей это было можно, можно и сейчас, и можно в будущем. А если мы хотим жить в безопасной стране для нас и для наших детей, давайте признаем, что то страшное беззаконие больше недопустимо.
…
А там миллионов 70 или 20 – я считаю, что это вообще преступные разговоры, да? И 20 человек убили – это безобразие, да? А страна была залита кровью, изничтожили вообще весь класс, класс крестьянства, да? Все забывают о том, что изничтожили вообще крестьянство, наших кормильцев. После этого мне разговоры о каких-то Магнитках не интересны – их и так можно было построить без человеческих жертв. Вопрос не в этом. Так мы хотим справедливости? Или мы хотим беззакония и главное, чтобы я сел начальником и раздавал указы? Понимаете, это разные представления. А это всё путается.
…
Сильная власть необходима. Что мы понимаем под сильной властью? Власть, которая стоит на страже закона? Или которая сама является беззаконием? Так сказать, раз у меня есть власть, я что хочу, то ворочу?
отсюда – http://echo.msk.ru/programs/personalno/1903452-echo/
А вот и конкретный пример беззакония:
Примерно через сорок минут меня прервали. В зале было заметно волнение. Я не сразу понял, в чём дело, и только потом заметил вошедших сотрудников полиции. Ко мне подошли несколько полицейских: один в форме, другой в штатском. Как выяснилось позже, всего их было шестеро или семеро: остальные пошли на другие мероприятия фестиваля, проверяли документы, искали организаторов, нервничали, что их снимают – официальных представителей закона на публичном мероприятии. Меня довольно грубо попросили пройти с ними. Сначала хотели вывести без куртки, действовали грубо и развязно, в расчёте запугать и не дать опомниться. К счастью, в зале оказался Сергей, профессиональный юрист, который пришёл на фестиваль как гость. Он добился, чтобы мне дали одеться. Настойчиво спрашивал сотрудников, задержан я официально или нет, а те отмалчивались. Они пытались меня быстро вывести, но юрист им явно очень мешал. Он просил составить протокол, просил предъявить удостоверения, настаивал, что собирается представлять мои интересы, требовал разрешить мне составить доверенность на его имя. Все эти законные требования сотрудники молча игнорировали и силой влекли меня к выходу на улицу, где стояла машина. Сопротивляться сотрудникам значило создать повод для ещё одного, на этот раз уже вполне реального дела, поэтому мне пришлось повиноваться. На улице подошёл ещё один сотрудник в форме. Сергей пригрозил им прямым звонком прокурору. Тогда один из сотрудников, наконец, показал удостоверение на имя Магомедова Арсена Магомедовича, оперуполномоченного семьдесят шестой оперативной части. Меня затолкали в полицейский автомобиль, от Сергея отмахнулись, он и мои друзья отправились следом на такси.
Отвезли в 76-е отделение на Лиговке. Сергей звонил, спрашивал, в каком я состоянии. Опера, помню, смеялись. Спрашивали, понимаю ли я, что пойду под суд, что судья будет мне задавать неприятные вопросы. Убеждали подписать заранее составленные показания. Говорили: подпишешь – пойдешь спокойно домой, а нет – посадим за решётку на двое суток, имеем право. Сергей предупредил, чтобы я ни в коем случае ничего не подписывал. Я, по его инструкциям, отказался подписывать, воспользовавшись правом не давать против себя показаний по 51-ой статье Конституции. После этого они зафиксировали отказ. Грозили судом. Я отвечал, что они — исполнители закона и могут действовать в рамках своих профессиональных обязанностей. Участковый спрашивал, понимаю ли я, что занимаюсь незаконной миссионерской деятельностью, и что меня за это ждёт. Это был верх абсурда. Сарвепалли Радхакришнан и Мирча Элиаде не знали, что простой пересказ сведений из их признанных наукой всего мира трудов будет назван миссионерством и сектантской проповедью. По такой логике любая лекция по индийской философии в любом университете нужно признать миссионерством. Но я лишь рассказывал о том, как йоги представляют себе закон кармы и путь освобождения! Таких лекций ежегодно читаются сотни для студентов разных факультетов. По ним ежегодно пишут и защищают курсовые и дипломы. Каково было бы всей этой массе студентов узнать, что они теперь незаконные миссионеры. Уровень бреда явно зашкаливал.
В дежурной части среди сотрудников был один человек довольно интеллигентного вида. Не помню, в форме или нет. Этот человек спрашивал, каковы мои религиозные убеждения, как я отношусь к православию, есть ли у меня духовное имя, живу ли я дома или в храме. Было совершенно непонятно, какое отношение всё это имеет к делу. Я отвечал ему, что верю в Кришну, но в данном случае это ни при чём, это моё глубоко личное дело – верить в Кришну, Будду, Ктулху или макаронного монстра, лекция была не об этом, кроме того, поклоняться Богу – также один из видов йоги, а именно – бхакти-йога. Услышав незнакомое понятие, сотрудник от меня отстал. Потом спрашивали, где я работаю, я отвечал, что веб-программистом. Попросили паспорт и взяли его. Я сел в приемной на скамейку вместе с другими задержанными.
Часа через два пришел опер. Сел за стол что-то писать с устрашающим видом. В это время опять позвонил Сергей, сказал, чтобы я звонил в прокуратуру и пожаловался на действия оперов, поскольку они обязаны составить протокол и отпустить, задерживать не имеют права. Номер приемной прокурора он выслал мне по СМС. Оперативник сказал, что я имею право только на один звонок ( прямо как в американских фильмах про опасных преступников! ), и велел выключить телефон, пригрозил, что в ином случае применит силу. Телефон я выключил. Потом он дал мне лист чистой бумаги и сказал, что у меня есть два варианта: либо я по-прежнему буду все отрицать и тогда проведу здесь двое суток, т.е. 48 часов как минимум, и меня посадят в камеру, а потом я пойду под суд, либо я от руки пишу обещание явиться такого-то числа со своей подписью, и тут же меня отпускают. Я сказал, что не буду подписывать пустой лист бумаги. Опер спросил: «Вы дебил?» Я ответил: «Как хотите называйте». Он вышел. Я остался в приемной, в камере выла и ругалась какая-то женщина, которую не пускали в туалет. Приходили и уходили другие сотрудники, разбирались с текущими задержаниями. В углу стояли ящики с фруктами и перцем: задержали какую-то женщину за торговлю. Она насыпала винограда в пакеты и очень смиренно отдала сотрудникам. Ее отпустили, ящики оставили. Задержали еще кого-то за то, что не оформил машину, еще кого-то за какую-то ругань в «О'кее». Женщина-дежурный переругивалась матом с женщиной в камере и с задержанными. Сидел я довольно долго. Троих из дежурной части уже отпустили. Пришёл кто-то из оперов, попросил у дежурной бумаги «на кришнаита», взял их и ушёл. Я пошел в туалет, там были двойные двери без шпингалетов, и там уже я включил телефон и позвонил друзьям. Те уже хлопотали вовсю, успокоили и сказали, что скоро должны выпустить. Вскоре дежурная и в самом деле сказала, что я свободен и могу идти. Я спросил: «А паспорт? У меня же паспорт отняли». Она удивилась и ушла. Через минут десять вернула мне паспорт. Я пошел к выходу, и, проходя мимо скучавшего сотрудника, попросил копию протокола. Он посмотрел на меня как на недоумка, сказал, что никакой копии мне не полагается. Вот как? А как же процессуальный порядок? Делать было нечего, я вышел, обнял друзей и сел в их машину. Поехали домой.
тут полностью – http://echo.msk.ru/blog/echomsk/1905152-echo/
Это абсолютно противоречит, во-первых, Конституции. Неловко уже на нее ссылаться, потому что ее всю уже разрушили и никто ей не следует, но тем не менее, это противозаконная вещь.
А то, что практика у нас, вот, практика существования никак с законом не связана, тогда, увы, печальный вопрос: тогда чего ж мы предъявляем претензии тем, кто эти законы преступает, если те люди, которые на страже закона, тоже законы не соблюдают? Понимаете, получается коллективное беззаконие. И тут уже по принципу «Кто смел, тот и съел», да? Причем, это уже вытекает во все сферы жизни.
Тогда мы о чем вообще говорим, о какой справедливости? К чему мы апеллируем? Понимаете? Вот, ведь, весь ужас, да?
…
Понимаете, это что вообще, спрашивается? Представляете, тогда разговоры о том, что, значит, должны быть законопослушные граждане (что вообще-то было бы правильно) – он вообще теряет смысл, да?
Если сама власть законы, так сказать, презирает, и нынешний политический момент или какой угодно, или ради звездочки на погонах мы можем делать всё, что угодно, ребята, к нам претензии не могут быть никакие. Да? И, вот, мы в такой ситуации живем. Да? Вот, в полном бесправии и, так сказать, мечемся туда-сюда, выворачиваясь из этих жерновов.
…
Ну, понимаете, если мы продолжаем идею имперской истории, то, конечно, здесь возникает большое количество проблем. Поскольку у нас восторжествовала точка зрения некоей идеальной империи прошлого… Причем, я хочу заметить, у нас современная Россия называется «Российская Федерация». Это, вот, к вопросу о том, правовое сознание, да? А все, значит, рассуждают про великую империю. Мне всё время хочется задать вопрос, когда люди спрашивают: «Империя предполагает метрополию и колонии. Так, в нынешней Российской Федерации кто является метрополией, а кто является колониями?» Да? Это неприятный вопрос. Но если уж вы произносите слово «империя», давайте уж договаривать до конца. Значит, кого эксплуатирует метрополия? И где она находится? У нас союз, значит, различных регионов или у нас колониальная система?
…
Вот, мы там говорим о социальной справедливости. Я всегда отвечаю только одно. Если мы признаем, что, возможно, был массовый террор с этим беззаконием ради блага государства, давайте забудем о социальной справедливости сегодня и завтра. Потому что если тогда для каких-то целей это было можно, можно и сейчас, и можно в будущем. А если мы хотим жить в безопасной стране для нас и для наших детей, давайте признаем, что то страшное беззаконие больше недопустимо.
…
А там миллионов 70 или 20 – я считаю, что это вообще преступные разговоры, да? И 20 человек убили – это безобразие, да? А страна была залита кровью, изничтожили вообще весь класс, класс крестьянства, да? Все забывают о том, что изничтожили вообще крестьянство, наших кормильцев. После этого мне разговоры о каких-то Магнитках не интересны – их и так можно было построить без человеческих жертв. Вопрос не в этом. Так мы хотим справедливости? Или мы хотим беззакония и главное, чтобы я сел начальником и раздавал указы? Понимаете, это разные представления. А это всё путается.
…
Сильная власть необходима. Что мы понимаем под сильной властью? Власть, которая стоит на страже закона? Или которая сама является беззаконием? Так сказать, раз у меня есть власть, я что хочу, то ворочу?
отсюда – http://echo.msk.ru/programs/personalno/1903452-echo/
А вот и конкретный пример беззакония:
Примерно через сорок минут меня прервали. В зале было заметно волнение. Я не сразу понял, в чём дело, и только потом заметил вошедших сотрудников полиции. Ко мне подошли несколько полицейских: один в форме, другой в штатском. Как выяснилось позже, всего их было шестеро или семеро: остальные пошли на другие мероприятия фестиваля, проверяли документы, искали организаторов, нервничали, что их снимают – официальных представителей закона на публичном мероприятии. Меня довольно грубо попросили пройти с ними. Сначала хотели вывести без куртки, действовали грубо и развязно, в расчёте запугать и не дать опомниться. К счастью, в зале оказался Сергей, профессиональный юрист, который пришёл на фестиваль как гость. Он добился, чтобы мне дали одеться. Настойчиво спрашивал сотрудников, задержан я официально или нет, а те отмалчивались. Они пытались меня быстро вывести, но юрист им явно очень мешал. Он просил составить протокол, просил предъявить удостоверения, настаивал, что собирается представлять мои интересы, требовал разрешить мне составить доверенность на его имя. Все эти законные требования сотрудники молча игнорировали и силой влекли меня к выходу на улицу, где стояла машина. Сопротивляться сотрудникам значило создать повод для ещё одного, на этот раз уже вполне реального дела, поэтому мне пришлось повиноваться. На улице подошёл ещё один сотрудник в форме. Сергей пригрозил им прямым звонком прокурору. Тогда один из сотрудников, наконец, показал удостоверение на имя Магомедова Арсена Магомедовича, оперуполномоченного семьдесят шестой оперативной части. Меня затолкали в полицейский автомобиль, от Сергея отмахнулись, он и мои друзья отправились следом на такси.
Отвезли в 76-е отделение на Лиговке. Сергей звонил, спрашивал, в каком я состоянии. Опера, помню, смеялись. Спрашивали, понимаю ли я, что пойду под суд, что судья будет мне задавать неприятные вопросы. Убеждали подписать заранее составленные показания. Говорили: подпишешь – пойдешь спокойно домой, а нет – посадим за решётку на двое суток, имеем право. Сергей предупредил, чтобы я ни в коем случае ничего не подписывал. Я, по его инструкциям, отказался подписывать, воспользовавшись правом не давать против себя показаний по 51-ой статье Конституции. После этого они зафиксировали отказ. Грозили судом. Я отвечал, что они — исполнители закона и могут действовать в рамках своих профессиональных обязанностей. Участковый спрашивал, понимаю ли я, что занимаюсь незаконной миссионерской деятельностью, и что меня за это ждёт. Это был верх абсурда. Сарвепалли Радхакришнан и Мирча Элиаде не знали, что простой пересказ сведений из их признанных наукой всего мира трудов будет назван миссионерством и сектантской проповедью. По такой логике любая лекция по индийской философии в любом университете нужно признать миссионерством. Но я лишь рассказывал о том, как йоги представляют себе закон кармы и путь освобождения! Таких лекций ежегодно читаются сотни для студентов разных факультетов. По ним ежегодно пишут и защищают курсовые и дипломы. Каково было бы всей этой массе студентов узнать, что они теперь незаконные миссионеры. Уровень бреда явно зашкаливал.
В дежурной части среди сотрудников был один человек довольно интеллигентного вида. Не помню, в форме или нет. Этот человек спрашивал, каковы мои религиозные убеждения, как я отношусь к православию, есть ли у меня духовное имя, живу ли я дома или в храме. Было совершенно непонятно, какое отношение всё это имеет к делу. Я отвечал ему, что верю в Кришну, но в данном случае это ни при чём, это моё глубоко личное дело – верить в Кришну, Будду, Ктулху или макаронного монстра, лекция была не об этом, кроме того, поклоняться Богу – также один из видов йоги, а именно – бхакти-йога. Услышав незнакомое понятие, сотрудник от меня отстал. Потом спрашивали, где я работаю, я отвечал, что веб-программистом. Попросили паспорт и взяли его. Я сел в приемной на скамейку вместе с другими задержанными.
Часа через два пришел опер. Сел за стол что-то писать с устрашающим видом. В это время опять позвонил Сергей, сказал, чтобы я звонил в прокуратуру и пожаловался на действия оперов, поскольку они обязаны составить протокол и отпустить, задерживать не имеют права. Номер приемной прокурора он выслал мне по СМС. Оперативник сказал, что я имею право только на один звонок ( прямо как в американских фильмах про опасных преступников! ), и велел выключить телефон, пригрозил, что в ином случае применит силу. Телефон я выключил. Потом он дал мне лист чистой бумаги и сказал, что у меня есть два варианта: либо я по-прежнему буду все отрицать и тогда проведу здесь двое суток, т.е. 48 часов как минимум, и меня посадят в камеру, а потом я пойду под суд, либо я от руки пишу обещание явиться такого-то числа со своей подписью, и тут же меня отпускают. Я сказал, что не буду подписывать пустой лист бумаги. Опер спросил: «Вы дебил?» Я ответил: «Как хотите называйте». Он вышел. Я остался в приемной, в камере выла и ругалась какая-то женщина, которую не пускали в туалет. Приходили и уходили другие сотрудники, разбирались с текущими задержаниями. В углу стояли ящики с фруктами и перцем: задержали какую-то женщину за торговлю. Она насыпала винограда в пакеты и очень смиренно отдала сотрудникам. Ее отпустили, ящики оставили. Задержали еще кого-то за то, что не оформил машину, еще кого-то за какую-то ругань в «О'кее». Женщина-дежурный переругивалась матом с женщиной в камере и с задержанными. Сидел я довольно долго. Троих из дежурной части уже отпустили. Пришёл кто-то из оперов, попросил у дежурной бумаги «на кришнаита», взял их и ушёл. Я пошел в туалет, там были двойные двери без шпингалетов, и там уже я включил телефон и позвонил друзьям. Те уже хлопотали вовсю, успокоили и сказали, что скоро должны выпустить. Вскоре дежурная и в самом деле сказала, что я свободен и могу идти. Я спросил: «А паспорт? У меня же паспорт отняли». Она удивилась и ушла. Через минут десять вернула мне паспорт. Я пошел к выходу, и, проходя мимо скучавшего сотрудника, попросил копию протокола. Он посмотрел на меня как на недоумка, сказал, что никакой копии мне не полагается. Вот как? А как же процессуальный порядок? Делать было нечего, я вышел, обнял друзей и сел в их машину. Поехали домой.
тут полностью – http://echo.msk.ru/blog/echomsk/1905152-echo/
