Новый русский рэп

Дм. Губин написал замечательный текст о современном российском рэпе, цитирую куски:

Для людей с тонкой организацией это продолжение «я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка». Или, как сказала одна замечательная женщина с гуманитарно отягченной жизнью: «Они вообще откуда такие вынырнули? Ощущение, что прямо сейчас родились!»
...
любая долгая музыкальная популярность плывет на социальном корабле: например, барды были зеркалом советской интеллигенции, а патлатые рок-музыканты – лицом последнего советского поколения, которое уже и в интеллигенцию эмигрировать не хотело, а хотело жизни как на Западе. И так далее, вплоть до какого-нибудь Стаса Михайлова – кумира упавших в никуда женщин возраста 50+, упоенно читающих стихи Ларисы Рубальской, сводящие к тому, что ежели платье новое надеть, губы подкрасить и дерябнуть коньячку – то мы еще ого-го!..
Самые же значительные эстрадные явления, начавшиеся в прошлом веке и дожившие до наших дней – это Шнуров и Земфира. За первым плещет мореофисного планктона, который ежедневно процеживается через бизнес-центры, с их корпоративными почтами, квартальными отчетами и полной невозможностью объяснить собственным детям, чем занимаются родители. «Сынок, наша мама – специалист по холодным продажам!» - «Это значит, па, она втюхивает всякое дерьмо тем, кому его и даром не надо?..» Шнуров – это выхлоп против офисной бессмыслицы, когда изменить ничего нельзя, но можно проорать: «Я день рожденья не буду справлять, все за***, в п***, на ***, б***!» Шнуров – карнавал, праздник офисного непослушания, когда на короткое время можно положить с прибором на всю эту рутину.
А Земфира долгое время была иконой молодых горожан, которые считали, что города принадлежат им, с их кафе и ночными такси, встречами и чувствами, - девочкам с плеерами и мальчикам с камбэками. Пока это поколение ОМОН не ткнул мордами в асфальт и не поставил в позе зодиакального созвездия перед фактом: невероятно похорошела Москва при Собянине!.. И вот тогда исчезла девочка, танцующая румбу босиком и голяком, и голосом Земфиры запела такая тоска, такая смерть, такие обвал и облом, - что хоть живым в гроб. Послушайте ее последнюю песню, Joseph.
...
за русским рэпом я не вижу решительно ничего, кроме подражания черным рэпером, то есть желания быть опасными, независимыми и бравыми. Это вполне интернациональное явление, и меня всегда нежно веселит стайка подростков в мелком европейском городке, гордящимся присутствием на карте, - бейсболки козырьками набок, майки oversize, цепочки на цыплячьих шеях и Дзей Зи из бумбокса. У нас то же самое. Подрастут - само пройдет, как прошел панк-рок, где группа «Наив» ныне числится по ведомству Куликовской битвы.
А вот певица Монеточка – это, похоже, серьезно. Все ее песни – о том, что поколение тридцатилетних обрело право на собственную ностальгию. На воспоминания о своих 16-ти, когда «кончилось пиво в ночном ларьке», а «соседа сланцы протерлись о бетон». Такое, знаете ли, «Лето» Майка Науменко, только образца 2018 года.
...
В сочетании с музыкой – это очень точное отражение ощущений подросшего молодняка, который повис в воздухе, зависнув между эмиграцией внешней и внутренней, у которого вообще ничего нет, кроме детства.
...
А у Монеточки – это такое воспоминание о том, что показал телевизор, безо всякого принятия того, что этот телевизор наврал. Просто – рисунок, фото в смартфоне. Поэтому Монеточка – она, возможно, очень надолго: покуда у нас безвременье и застой.
отсюда – https://dimagubin.livejournal.com/318512.html