![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
svnthroninКнигой 2015-го года для себя я выбрал собрание сочинений в 2-ух томах Надежды Мандельштам (издательства ГОНЗО), которую я продолжаю читать и цитировать:
я начинаю понимать, что в судьбе каждого человека заложен некий смысл и у каждого есть основная задача, которую он может выполнить или уклониться от неё, свернув с прямого на окольный путь.
…
Прошлые поколения задавали себе вопрос, в чём смысл жизни, в юности, когда они едва начинали понимать, кто они и куда их влечёт, и поэтому ответ на этот вопрос почти всегда бывал ложным – вроде послужить народу, а кстати, и воспитать его и тем самым сделать счастливым. Вся беда в том, что начинаешь прозревать этот внутренний смысл только задним числом – у самой могилы, и есть только один миг, когда его можно ухватить: когда всё прожито, но ещё не наступила всё примиряющая старость, которая находит оправдания решительно для всего, скрадывает острые углы, обволакивает туманом всё, что было ярко и страшно, и сквозь туманное покрывало различает только приукрашенные контуры событий…
Старость уже не смотрит жизни в глаза и уклоняется от слёз и раскаяния. Но перед старостью, на её пороге, когда человек ещё не утратил силы зрения и суждения, надо оглянуться на собственный путь, и тогда, может, и удастся увидеть его смысл – тот, что в юные и даже зрелые годы светил как крохотный огонёк среди тьмы и почти ускользал от нас в суете каждодневных событий.
И ещё одна беда: жизнь прожита и всё необратимо, использовать собственный опыт нельзя. От скользких падений и ложных шагов избавило бы нас понимание своей жизненной задачи с самого начала, с первых шагов. И другим передавать свой опыт нельзя, потому что у каждого своё собственное предназначение и чужой опыт ему ни к чему
…
Но если путь наш предначертан, если огонёк светит уже в первые наши дни, в чём же свобода человека, в чём его воля в этом брачном полёте фосфорических букашек? Вероятно, только в том, пойдёт ли человек по своему пути или увильнёт от него, слушаясь начальства, повинуясь модным теориям или закону самосохранения, в поисках лучшей доли или спасая свою шкуру, которую всегда очень жаль…
В этом, вероятно, и есть свобода воли. И она существует. Она проявляется в те минуты, когда мы стоим на развилках – зигзаги разрешены и неизбежны. Без них не обходится никто, лишь бы они не увели нас слишком далеко…
…
Каждый может прочесть опыт собственной жизни, но редко кто хочет это сделать. Ещё меньше людей, которые хотят обдумать опыт того отрезка истории, в котором они прожили свою жизнь. Людям моего поколения, наверно, знакомо такое чувство: кто мы? что от нас зависит? Ведь мы просто щепки, и нас несёт бурный, почти бешенный поток истории. Среди этих щепок есть и удачливые, которые умеют лавировать – то ли найти причал, то ли выбраться в главное течение, избежав водоворотов… А что поток уносит нас прочь от родных берегов, то в этом мы не повинны – разве мы плывём по собственной воле? (с. 664, 665, 666, 667)
я начинаю понимать, что в судьбе каждого человека заложен некий смысл и у каждого есть основная задача, которую он может выполнить или уклониться от неё, свернув с прямого на окольный путь.
…
Прошлые поколения задавали себе вопрос, в чём смысл жизни, в юности, когда они едва начинали понимать, кто они и куда их влечёт, и поэтому ответ на этот вопрос почти всегда бывал ложным – вроде послужить народу, а кстати, и воспитать его и тем самым сделать счастливым. Вся беда в том, что начинаешь прозревать этот внутренний смысл только задним числом – у самой могилы, и есть только один миг, когда его можно ухватить: когда всё прожито, но ещё не наступила всё примиряющая старость, которая находит оправдания решительно для всего, скрадывает острые углы, обволакивает туманом всё, что было ярко и страшно, и сквозь туманное покрывало различает только приукрашенные контуры событий…
Старость уже не смотрит жизни в глаза и уклоняется от слёз и раскаяния. Но перед старостью, на её пороге, когда человек ещё не утратил силы зрения и суждения, надо оглянуться на собственный путь, и тогда, может, и удастся увидеть его смысл – тот, что в юные и даже зрелые годы светил как крохотный огонёк среди тьмы и почти ускользал от нас в суете каждодневных событий.
И ещё одна беда: жизнь прожита и всё необратимо, использовать собственный опыт нельзя. От скользких падений и ложных шагов избавило бы нас понимание своей жизненной задачи с самого начала, с первых шагов. И другим передавать свой опыт нельзя, потому что у каждого своё собственное предназначение и чужой опыт ему ни к чему
…
Но если путь наш предначертан, если огонёк светит уже в первые наши дни, в чём же свобода человека, в чём его воля в этом брачном полёте фосфорических букашек? Вероятно, только в том, пойдёт ли человек по своему пути или увильнёт от него, слушаясь начальства, повинуясь модным теориям или закону самосохранения, в поисках лучшей доли или спасая свою шкуру, которую всегда очень жаль…
В этом, вероятно, и есть свобода воли. И она существует. Она проявляется в те минуты, когда мы стоим на развилках – зигзаги разрешены и неизбежны. Без них не обходится никто, лишь бы они не увели нас слишком далеко…
…
Каждый может прочесть опыт собственной жизни, но редко кто хочет это сделать. Ещё меньше людей, которые хотят обдумать опыт того отрезка истории, в котором они прожили свою жизнь. Людям моего поколения, наверно, знакомо такое чувство: кто мы? что от нас зависит? Ведь мы просто щепки, и нас несёт бурный, почти бешенный поток истории. Среди этих щепок есть и удачливые, которые умеют лавировать – то ли найти причал, то ли выбраться в главное течение, избежав водоворотов… А что поток уносит нас прочь от родных берегов, то в этом мы не повинны – разве мы плывём по собственной воле? (с. 664, 665, 666, 667)
